Неточные совпадения
И становой написал телеграмму царю: «Его Императорскому Величеству Государю Императору. Верноподданная Вашего Императорского Величества, вдова убитого крестьянами коллежского асессора Петра Николаевича Свентицкого, припадая к
священным стопам (это
место телеграммы особенно понравилось составлявшему ее становому) Вашего Императорского Величества, умоляет Вас помиловать приговоренных к смертной казни крестьян таких-то, такой-то губернии, уезда, волости, деревни».
Я поступил опять в те же нижние классы, из которых большая часть моих прежних товарищей перешла в средние и на
место их определились новые ученики, которые были приготовлены хуже меня; ученики же, не перешедшие в следующий класс, были лентяи или без способностей, и потому я в самое короткое время сделался первым во всех классах, кроме катехизиса и краткой
священной истории.
Вы, Павел Васильич, можно сказать, отрываете от нашего сердца лучшую часть, берете от нас нашу чистую, нежную голубицу, а потому на вас лежит
священная обязанность заменить для нее некоторым образом наше
место, успокоить и разогнать ее скуку, которую, может быть, она будет чувствовать, выпорхнув из родительского гнезда.
Во граде Святого Петра воскресали для них
священные тени Героев и мудрецов Греческих; во граде Святого Петра юные сердца их бились при имени Термопил и Маратона; во граде Святого Петра они беседовали с Платоном и Ксенофонтом; воображая древнюю славу Греции, стремились душою к святым
местам ее; воображая настоящее унижение страны их, радовались пребыванию своему в стране великих дел и Героев.
В его положении следовало ему прежде всего отнестись в Управу благочиния; не потому, что оно имело прямое отношение к полиции, но потому, что ее распоряжения могли быть гораздо быстрее, чем в других
местах; искать же удовлетворения по начальству того
места, при котором нос объявил себя служащим, было бы безрассудно, потому что из собственных ответов носа уже можно было видеть, что для этого человека ничего не было
священного и он мог так же солгать и в этом случае, как солгал, уверяя, что он никогда не видался с ним.
На
место, обагренное моею кровию, приходите оплакивать свое неразумие — и славить вольность, когда она с торжеством явится снова в стенах ваших…» Исполнилось желание великого мужа: народ собирается на
священной могиле его, свободно и независимо решить судьбу свою.
Между отцом и сыном происходит драматическое объяснение. Сын — человек нового поколения, он беззаботно относится к строгой вере предков, не исполняет
священных обрядов старины, в его черствой, коммерческой душе нет уже
места для нежных и благодарных сыновних чувств. Он с утра и до вечера трудится, промышляя кусок хлеба для себя и для семьи, и не может делиться с лишним человеком. Нет! Пускай отец возвращается назад, в свой родной город: здесь для него не найдется угла!..
— «К сему же внидет в люди безверие и ненависть, реть, ротьба [Реть — ссора, вражда. Ротьба — клятва, а также заклятье, вроде «лопни мои глаза», «провалиться мне на сем
месте» и пр.], пиянство и хищение изменят времена и закон, и беззаконнующий завет наведут с прелестию и осквернят
священные применения всех оных святых древних действ, и устыдятся креста Христова на себе носити».
На почве этого стремления и развивается разветвленная и напряженная религиозная жизнь, слагается догматика, вырастает культ и все его существенные черты:
священные времена и
места, изображения, богослужения, обряды, жертвы и таинства.
Тигр —
священное животное. Его охраняют леса и горы. Бороться с ним с помощью оружия никогда не следует. Можно только шаманить и просить его удалиться в другое
место.
Он ответил, что имеет берданку, но стрелять
священного зверя не будет, но так как Куты-Мафа сам напал на его дом, то он обещал проводить меня и указать
место, где сейчас тигр находится.
Покамест я по милости его превосходительства Александра Иваныча на сем
месте «приуставлен» не был, проживание имел в губернии, а домик, что его превосходительство Полине Ивановне пожертвовали, отдавал под почтовую контору. Когда ж переехал в Бобылев, дому-то срок не вышел еще. Делать нечего, и от своего угла без малого два года в наемной квартире пришлось проживать, потому контракт, можно сказать, вещь
священная.
— Неприличное
место выбрали, господа, для диспута, — говорили несколько лифляндских офицеров и дворян, благоразумнее других. — Не худо заметить, что мы, провозглашая о правах, нарушили
священные права гостеприимства и потеряли всякое уважение к прекрасному полу; не худо также вспомнить, что мы одного государя подданные, одной матери дети.
— Революция теперь всюду господствует в Европе; она точно также есть и в России, хотя и скрывается здесь лучше, чем в других
местах; поэтому мы должны удвоить бдительность и рвение с помощью Божественного провидения. Мы, государи, отвечаем перед Богом за нерадение управления народом. Тебе, брат, предстоит окончить великую обязанность, которую я принял на себя, основав
Священный Союз Государей под покровительством Святого Духа.
Невеста и жених стали на свои
места. Пастор с благоговением совершил
священный обряд. Слезы полились из глаз его, когда он давал чете брачное благословение. С последним движением его руки отдали в стане русском кому-то честь барабанным боем… и вслед за тем в комнате, где совершалась церемония, загремел таинственный пророческий голос, как торжественный звон колокола...
— Да, церковь, каменный обширный храм. Другой храм я буду строить одновременно на
месте моего сгоревшего дома. Церкви Лугового и Зиновьева, вы знаете, очень ветхи. Если я, паче чаяния, не доживу до окончания построек, то я уже оставил духовное завещание, в котором все свои имения и капиталы распределяю на церкви и монастыри, а главным образом на эти две для меня самые
священные работы. Граф Петр был так добр, что согласился быть моим душеприказчиком и исполнителем моей последней воли.
— О светлая посланница Великого Духа! Пойдем с нами в наш храм. Там твое
место. День и ночь ты будешь жить в храме, и голубой дымок в честь твою понесется из наших кадильниц благовонной струею, мы будем петь тебе
священные песни и украсим тебя цветами. Ты будешь царицей нашего храма.